Когда вся команда оказалась мертвой, тогда капитан понял истинную сущность женщины на борту корабля.
Лина посмотрела на него, и они впервые встретились взглядами. От этого взгляда Славке стало не по себе. Словно и не обычная девчонка на него уставилась, а… даже не объяснить словами. Но одно Славка чувствовал явно: глаза эти насколько сильно пугают, настолько же сильно и манят.
На рисунке изображен главный действующий персонаж рассказа - Дия и капитанская шхуна "Чайка", которая оказалась в плену чар суккуба
Когда уже совсем стемнело и идти через лес сделалось невозможно, она отыскала укромное местечко среди затесавшихся меж деревьями валунов и там развела костёр.
И долго заворожено смотрела, как рождаются в пламени костра крошечные саламандры – глянцевые, яркие. Как деловито копошатся, выискивая и глотая самые вкусные, тлеющие розовым угольки. Как стелются алыми вьюнками трепещущие огненные хвостики, и медленно истаивают пахнущим хвоей дымом.
Живой Уголёк неспешно катился вокруг костра, то ли тоже любуясь саламандрами, то ли дразня их своим румяным боком. Уголёк, конечно, был слишком велик для того, чтобы сойти огненным ящеркам в еду, но они всё равно поворачивали любопытные носы ему вслед.
Истра счастливо улыбалась, наблюдая эту игру, забыв ненадолго своё горе, и язычки костра плясали отсветами в её смеющихся глазах. И в чьих-то ещё глазах. Больших, серебряных, похожих на пару полных лун по ту сторону костра. Истра перестала улыбаться.
И мир исчез. Только мы. Два сердца, бьющихся вместе. Мой ангел и я.
Так хорошо. Как же я все-таки лю…
Замерла и застыла на мгновенье, стараясь не дышать. Вздохнула, вывернулась из объятий первая. И легонько оттолкнула.
— Тебе пора. Лети, — улыбнулась, вкладывая в улыбку всю любовь, всю нежность, всю ласку, что у меня была. — Лети, пожалуйста. Может быть, когда-нибудь.
— Небо — одно на всех, — кивнул он и взмыл в небо.
Может быть, кто-нибудь почистит твои крылья. Я очень этого хотела.
— Она огромная, — настаивал парнишка, — как… дом.
Она стояла посреди русла, и вода едва доходила ей до брюха. Белая, с черными пятнами: большими вокруг умных, всепонимающих глаз и мелкими, рассыпанными около блестящего носа. С вислых, покрытых курчавой шерстью ушей потоками текла вода. И все было бы ничего, просто молоденькая сука белой масти вынырнула из воды, если бы не была она с трехэтажный дом, если б водопады не струились с ее боков и ушей,
— Она на свист из воды вышла. Вода вокруг нее кипела, пар клубами шел. Было очень страшно смотреть.
Но перевернулась и на лапы встала. Постояла так посередине реки. Вода ей до пуза едва доставала.
— Сколько тут метров глубина? — спросил Агапов подошедшего Сидорчука, тот слушал рассказ ребенка, чуть не открыв рот от недоумения, временами выразительно поглядывал на Агапова.
— Метров пять в середине будет, что-то ты пацан заливаешь.
– Ма-амочки! – аж присела Лина.
– А ведь это – шедевры... не хуже, чем у того хлыща, – восторженно прохрипел Боря, имея в виду «продать можно дорого». – И художником запишем демона... ик!
– Демон Энтропиевич Максвелл! – торжественно провозгласил Кузьма Петрович.
Обернувшись к Мире, театральный хозяин жестом профессионального эксгибициониста распахнул пальто:
– Выбирай! Я сегодня добрый!
На подкладке висело не поддающееся счёту количество наручных часов, хронометров, браслетов и серёжек, кружевных платков, портсигаров и запонок.
Мира спросила, нет ли у «Театрала» ножа-бабочки.
К сожалению, в недрах пальто нашелся только тупой нож для рыбы.
Но людоеду так и не суждено было рассказать свою историю. В помещение влетела ещё одна крохотная феечка, затрепыхала крылышками и запела под перебор струн минилютни:
– Прилетела к вам с приветом, славный Лот меня отправил. Завтра утром на рассвете будет бой без всяких правил.
Волшебная пыльца с крылышек феи сыпалась и, пока летела вниз, превращалась в полупрозрачный портрет могучего рыцаря. Похоже, рыцарь смеялся взахлёб.
– Отличные новости! – тут же воскликнула Крёстная. – Он всё-таки согласился! Мы едем на практику!
Ответом было недоумённое молчание.
Гор ещё не успел отреагировать, когда в модуль, пользуясь тем, что муж стоял чуть в стороне, метнулась экипированная Маша. Только была тут – а уже активировала дверь, нырнула в лабораторию. Вход запечатала.
– Мария!..
Секунда на принятие решения. Минута на переодевание.
Гор ворвался в модуль. Схватил жену за руку.
– Ты что творишь?! Немедленно убирайся, это может быть опасно!..
– Гор, миленький, я должна проверить...
– Ничего ты не должна!
Гор подтолкнул Машу к выходу. Однако та вывернулась.
Набычилась.
Как не делала никогда.
– Хватит, Гор! Прекрати! – приказала она. Положила руку в перчатке на объект.
– Повторяю, немедленно... – наливаясь злостью, начал было Гор, но Маша перебила:
– Я – учёный, имею право обследовать...
Как вдруг осеклась.
Рюрик присвистнул. Гор замер.
Рука Маши испуганно отдёрнулась.
Потому что «гробик» трепыхнулся живым существом. И верхняя часть его стала раскрываться, выдвигая нечто из середины.
Секунда, вторая – и это нечто застыло дюймовой башенкой. На ней, точно яйцо Фаберже, светилась капсула – стеклянная на вид, полная некого раствора. Но не это было самое потрясающее.
Капсула не пустовала.
– Эмбрион, – бесцветным голосом сказала Маша. – Человеческий.
– Живой, – добавил Рюрик.
...И издал сухой смешок, повернувшись к Гору:
– Команданте, это не гробик. Люлька.
Тишина.
– Уничтожить.