На самом кончике, намертво впившись в плоть острыми зубами, болталось странное создание. И на мышку оно не походило совсем. Скорее уж на червяка с парой коротких толстых лапок.
Существо было – плоть от хлебной плоти. Комок не запечённого теста размером с ноготь. Упругое тело энергично извивалось, а злые бусины глаз рассматривали Есена с ничуть не меньшим любопытством, чем он сам – мышку.
Есен невредимой рукой вытащил из мусорного ведра стеклянную банку из-под соуса, кое-как сполоснул. Ободрав на пальце кожу с мясом, отцепил воинственного зверька и водворил на новое место жительства. Существо гневно пискнуло и занялось обследованием границ своей тюрьмы. Есен накрошил мышке немного её родного батона. И тогда она принялась обустраивать себе гнездо, ловко приминая и обкатывая всем телом мякиш. Есен заворожённо наблюдал и даже не услышал, как скрипнула входная дверь. Только как Летта звонко упустила ключи на пол.
Он обернулся, пряча банку за спиной. Интересно, что она успела увидеть, разглядеть?
Но Летта не смотрела на Есена. Только на кухонную тумбу, служившую им обеденным столом. Тумба напоминала поле брани, где в жестоком хлебном бою пало около десятка сдобных солдат. Выжило лишь несколько счастливцев.
– Что это? – спросила Летта, оглядывая расчленённые трупы батонов округлившимися от удивления глазами.
– Хлеб, – лаконично ответил Есен, отступая задом к вешалке и нащупывая свой рюкзак. Когда банка с пленницей из теста оказалась в безопасности, Есен удостоил Летту пояснением: – Я купил нам хлеба.